Мы всю жизнь продолжаем с женщинами отношения с матерью.
Не с женой, потому что жена – она отдельно – любимая и желанная непрерывно.
Не с женой – с другими, с чужими, с ненашими бабами.
Я тоже периодами повышаю самооценку через их одобрение. Недополученное или переполученное от матери? Их – почти всех, кто встретится. Иногда двух зараз. Иногда и трёх единомоментно. Иногда месяцы подряд. Я не прыгаю на них, но тоскую о чём-то невербализованном мною никогда, льщу, ищу струны, протекаю внутрь них,пропитываю, поднимаюсь по позвоночнику вверх – в мозг, в глаза. Я ищу в глазах у них знак – моя. Уже моя. Психологически моя, с психо-физической готовностью номер 1. Потом бросаю это дело. Прискучивает обычно. Это энергозатратно очень – накачивать её собой. Устаёшь и бросаешь. Эмоциональный садизм? – А генезис в далёком детстве?Теперь сюрприз – Обухова-то Ирина, она же знает про это про всё и рассказывает про меня всему свету, гадюка!
То есть – я пациент и придурок. Я разновидность придурка, описанная где-то в специальном классификаторе придурков в параграфе 180 под пунктом 90′.
Поразительная история.
Я не дослушал Обухову.
Знает ли она, что месяцы поиска одобрения матери в глазах милых дам сменяются долгими месяцами, годами даже чувства абсолютной самодостаточности и безразличия к трущимся об тебя кошечкам? Знает ли Ирина Обухова, что кошечки часто продолжают тереться даже и не будучи поощрёнными к этому?
Она знает?
Что все эти п*зды совсем капельку раздражают потом намёками на особые с тобой отношения.
Ну, то есть, я хотел сказать – сильно раздражают.
Знает Обухова про такое?
Есть ли параграф отдельный про длинные месяцы, когда невероятная тоска по эмоциональным триумфам сменяется чувством не-отражённой-от-них-радости, а самостоятельной радости от себя самого?